Зарабатывай от 1500 руб в день! В любое время и месте!

Начать зарабатывать

Интервью со спелеологом и альпинистом Денисом Проваловым, который участвует в спасательных операциях в Кавказских горах

Спелеолог Денис Провалов, дважды восходивший на Эверест, рассказал «Снобу», как проводятся спасательные операции на Эльбрусе, в чем минусы коммерческого альпинизма, почему большинство несчастных случаев происходит на спуске и что нужно знать новичку перед тем, как идти в горы.

Денис Провалов

Вы в детстве серьезно занимались боксом, но после школы бросили его и увлеклись спелеологией.Новости СМИ2 Как так получилось?

Пещеры, горы — все это интересовало меня с детства. Ходил в походы в школе, прочитал, наверное, все книжки по альпинизму, которые были в Советском Союзе. На первом курсе пединститута я случайно узнал о существовании в вузе спелеоклуба — для исследователей пещер. Вступил в него, и это меня захватило. Решил бросить бокс и всерьез заняться изучением пещер. Спелеология очень близко связана с альпинизмом — и тут и там используется похожее оборудование. Поэтому параллельно все больше и больше я интересовался горами и альпинизмом — ходил в походы, экспедиции.

Помните первую гору, на которую поднялись?

Поскольку я все-таки занимался прежде всего спелеологией, то для меня были важны пещеры. Но многие из них находились в горах, спелеологи сначала попадают в горы, а затем спускаются в пещеры. Одна из первых гор, на которую удалось подняться, называется Пик Спелеологов и находится на массиве Арабика в Абхазии. Ее высота — 2850 метров.

Это были 1990-е годы. Насколько профессия альпиниста была тогда востребованной?

В начале 1990-х годов очень хорошо оплачивалась работа промышленным альпинистом. Был период, когда я вместе с друзьями мыл окна и зарабатывал приличные деньги. Важно сказать: за восхождение в горы или спуски в пещеры мне ничего не платили и не платят, как бы ни думали многие. Возможность зарабатывать на восхождениях в горы появилась недавно — с развитием коммерческого альпинизма. Меня часто приглашают поработать гидом в экспедициях, но это все равно не основной мой источник заработка.

Как вы, кстати, относитесь к коммерческому альпинизму?

Сложно сказать, хорошо это или плохо, потому что это уже существует, от этого никуда не уйти. Я вижу здесь как плюсы, так и минусы. Главный плюс: у людей, далеких от альпинизма, появилась финансовая возможность поехать в горы. Они начинают готовиться, живут месяц в палатке, потом испытывают себя и покоряют вершину. И это прекрасно. Без тех условий, которые сейчас представляет коммерческий альпинизм, наверное, большинству людей это было бы невозможно организовать. 

А минусы какие?

Спрос высокий, и стало много некомпетентных гидов. Это проблема не только нашей страны, но и всего мира, тех же Гималаев. Успешным ли будет восхождение, зависит от нескольких факторов: от физической подготовки альпиниста, погодных условий. И люди, у которых получилось подняться на вершину горы 1–2 раза, считают, что восхождение — это легко. Они набирают коммерческие группы, обещают цены в три раза ниже, чем у других компаний. И новички, прочитав такие объявления в интернете, до конца не понимают, что представляет собой гора, на которую они идут, какие есть сложности и опасность , и нанимают этих гидов. Но потом выясняется, что эти гиды — спортивные, подготовленные, но они не владеют альпинистской подготовкой. Они не представляют, как в случае плохой погоды выжить в горах, как, прежде всего, в них ориентироваться и так далее. Ведь даже в хорошую погоду в горах всегда все может пойти не по плану.

Группа альпинистов на пути к Эвересту

Еще коммерческий альпинизм немного девальвирует горы, а это очень опасно. Человек часто платит деньги за восхождение, и все, что ему нужно, — шевелить руками и ногами. Все остальное за него делают другие люди: вешают веревки, готовят еду, ставят палатки. Такие новички понятия не имеют, как это сделать самим, но амбиции у них высокие. Они думают, что раз они поднялись на Эверест, то смогут сходить и в горный поход на высоту 2500 метров. Но сталкиваются с трудностями и понимают, что это совершенно разные вещи. Мы видели с моим товарищем, как люди, покорившие Эверест, не могли перепрыгнуть через ручей, тяжело шли по пешеходной горной тропинке. А некоторые альпинисты, слишком высоко оценив свои силы, даже погибали при восхождении на более простые горы.

Вы дважды поднимались на Эверест, первый раз это произошло в 2015 году. Оказавшись на вершине впервые, о чем вы думали?

Прежде всего я думал о безопасности группы, которую сопровождал: «Как же нам сейчас аккуратно спуститься?» Вся экспедиция занимала где-то полтора месяца — от вылета из дома до момента, когда мы стояли на вершине. Во время первого восхождения я работал гидом в компании «Семь вершин», был несколько раз в лагере до этого, очень хорошо знал этот район и маршрут, кроме последней его части. Но для человека, который серьезно занимается альпинизмом, он был достаточно понятен. В той группе женщин не было, мы шли мужской компанией, с некоторыми из ребят я до сих пор общаюсь и дружу. Тогда один из участников экспедиции получил травму, и я беспокоился о том, как бы спуститься вниз, хотел, чтобы экспедиция закончилась благополучно.

То есть на вершине у вас не было мысли: «Моя мечта сбылась, я покорил Эверест»?

Была, но уже в 2017 году — во время второй экспедиции на Эверест. Тогда у меня с самого начала все не складывалось и коллектив был сложным. Но, поднявшись, я понял, что нахожусь на вершине, о которой мечтают многие альпинисты.

Пошли бы еще раз на Эверест?

Конечно, с удовольствием, если будет такая возможность. Мне очень нравится гора, она сама по себе выдающаяся и красивая, особенно с северной стороны. Многие говорят: зачем 25 раз идти на гору, на которой уже был? Но я не стремлюсь никому ничего доказывать, я каждый раз на Эвересте получаю удовольствие от коллектива и процесса. Сейчас как-то обстоятельства не складываются туда поехать. У людей, которые ездят в горы, всегда большой выбор гор, на которые можно подняться. И я в последние годы просто выбирал что-то другое.

Многие говорят, что горы проверяют человека на прочность. Случались ли при восхождении у альпинистов панические атаки, истерики? Что вы делаете в таких случаях?

Таких историй очень много, я уже привык к этому. Например, на спуске с Эвереста один из участников моей группы сказал: «Все, я устал, хочу отдохнуть, дойду до ближайшего лагеря и дальше не пойду». И это нормально для альпинистов после спуска — отдохнуть, попить чайку. Но конкретно в той ситуации делать этого было нельзя, требовалось максимально быстро проскочить этот лагерь ради нашей же безопасности. В таких ситуациях важно проявить спокойствие и твердость. Я заранее попросил шерпов снять палатки, и не просто снять, а вытащить у них стойки. Когда мы подошли к лагерю, и этот мужчина увидел разобранные палатки, сильно сокрушался, как он теперь отдохнет. Это была почти истерика, он ругался и требовал отдыха. Я ему ответил, что мы идем дальше, несмотря ни на что, а сидеть здесь на высоте 8300 без палаток, надеясь, что мы сможем так отдохнуть, невозможно. И мы пошли.

Денис Провалов



Окрестности Эвереста

Окрестности Эвереста





Верно ли, что при восхождении на любую вершину самое сложное — это с нее спуститься? По одной из версий, группа российских альпинистов недавно погибла в Гималаях именно во время спуска...

Это не самое сложное. Но да, на спуске происходит больше всего несчастных случаев. Люди настраиваются на вершину, думают о ней, обсуждают между собой. А когда доходят, появляется чувство опустошения. Но финиш-то не на вершине. Финиш — дома в ванной.

Если мы говорим о коммерческом альпинизме, то сейчас стало модно выходить на Эверест из последнего лагеря в 23:00, идти всю ночь и достигать вершины к 8 утра. Альпинисты довольны и счастливы, но потом смотрят вниз и понимают, что идти еще очень далеко. Но запас по времени есть, и можно аккуратно спускаться. В других случаях, когда время уже поджимает, а силы закончились, психологическая устойчивость нарушена — и начинаются тривиальные ошибки.

На каких еще горах вы были? Может, на К2?

Нет, на К2 я не был. Тут такой момент интересный: для обывателей, которые не имеют отношения к альпинизму, важны высокие известные горы. Но профессиональных альпинистов они не всегда привлекают. Я был на горах, названия которых многие просто не знают. Я знаю многих выдающихся альпинистов, которые никогда не бывали на вершинах высоких гор, потому что их интересуют горы с технически более сложными маршрутами. Тот же Эльбрус с южной стороны — достаточно простая гора, она выглядит очень примитивно, шевели ногами — и при идеальном стечении обстоятельств ты дойдешь до вершины. Но на гору можно пройти не только простыми маршрутами, а таким путем, который могут преодолеть буквально единицы.

У вас необычная фамилия для такой профессии. Часто ли на эту тему шутят коллеги?

О да. Многие считают, что это псевдоним. Говорят: «Если ты спелеолог, значит, ты, наверное, придумал себе такую фамилию». Я уже устал доказывать, что фамилия настоящая. Уже сам говорю, что это псевдоним.

Вы вообще суеверный человек? Есть ли у вас какие-то личные приметы, которые работают в горах и пещерах?

Я всегда здороваюсь с тем местом, где я не был: с пещерой или с горой. И всегда говорю им: «До свидания».

Сейчас вы работаете гидом на Эльбрусе. Почему некоторые альпинисты идут в горы, игнорируя плохую погоду?

Это, кстати, еще один минус коммерческого альпинизма. Часто бывает, что люди, оказавшись в горах и заплатив большую сумму денег, не понимают, что изменились погода, состояние снега. Игнорируют все просьбы гида развернуться и вернуться в лагерь. И я это видел неоднократно. Говорят: «Слушайте, ребята, я заплатил деньги, я хочу покорить эту гору во что бы то ни стало!» Один клиент мне сказал: «Я целый год даже кофе не пил, готовился к вершине!» А тогда подниматься было не просто опасно, это было абсолютно невозможно. В 2021 году на Эльбрусе погибла группа людей, которая тоже не послушала гидов. Были случаи, когда клиенты даже затевать стычки с гидами, пытались с ними подраться, когда те разворачивали группу. Такие люди считают, что им все должны, как с ними бороться — я не знаю.

У нас есть забавная поговорка: если человек сходил на вершину, то все классно, а если не сходил, виноват гид. Альпинистам, особенно новичкам, всегда проще обвинить гида в том, что он не дал им подняться. Но мы несем за людей ответственность и не можем игнорировать погодные условия и много других обстоятельств, от которых зависит жизнь и безопасность на горе.





Эльбрус и приэльбрусье



Эльбрус

Сталкивались ли вы с тем, что люди, заплатив деньги за экспедицию, требовали от вас особого отношения?

Постоянно. Один клиент мне сказал: «Спаси меня, расстегни ширинку на штанишках, я хочу писать». И я не утрирую. Один гид откажется это делать, но я стараюсь искренне помогать людям, если вижу, что им действительно сложно. Другое дело, когда человек капризничает. Несколько лет назад мы шли с группой альпинистов на вершину Монте-Роза в Швейцарии. Я раз сто сказал человеку: «Одень перчатки, скоро тебе станет холодно». Он отказался, сказал, что все нормально, перчатки ему не нужны. Но через какое-то время у него, как я и предупреждал, замерзли руки. Он попросил дать перчатки. Мы остановились в ужасно неприятном месте. Перчатку сдуло ветром, второй гид попытался ее поймать и сорвался в трещину. Слава богу, все кончилось хорошо, мой друг отделался легким испугом. До вершины мы тогда не дошли. И непонятно, кто в этой ситуации был больше виноват. Может быть, и я. Сейчас бы я никуда не пошел, пока он не надел бы перчатки, и точно не стал бы доставать перчатки в таком опасном месте.

В последние годы я стараюсь ходить в горы только с людьми, которых хорошо знаю. Мне легче идти с друзьями, потому что я знаю их физическое и эмоциональное состояние, могу на них повлиять, сказать: «Давай потерпи, сопли не жуй, немного поднажми». Или другое, что, кстати, бывает чаще: «Чуть помедленнее, не спешите, нам еще далеко». И они меня послушают.

Сколько стоит подняться на Эльбрус?

Сложный вопрос. Я не вникал. Цена разная, она зависит от нескольких факторов. Кто-то хочет ночевать в очень дорогой гостинице с бассейном на подходах к горе. А кто-то приехал, и ему вообще все равно, где спать, ему главное — подняться на вершину. У кого-то есть снаряжение, у кого-то нет, и его надо купить. Разные компании предлагают разную цену. Но думаю, что человек, который планирует восхождение в гору, должен быть готов потратить от 75 до 200 тысяч рублей.

Вы не только работаете гидом, но и участвуете в спасательных операциях в Кавказских горах. Почему вы решили стать спасателем?

Когда альпинист или спелеолог находится в горах или пещерах, в любой момент его могут попросить поучаствовать в спасательной операции. По этикету советского альпинизма отказаться, если ты сам в нормальном состоянии, никто не имеет права. Я воспитан в этом духе. Несколько лет я работаю в вертолетной компании, которая в том числе занимается организацией экстремальных туров. И за безопасностью того, что происходит в горах, пещерах, каньонах, отвечаю я. В 2008 году я прошел специальный курс в Швейцарии, чтобы научиться работать на внешней подвеске под вертолетом. Мы сотрудничаем с МЧС, с другими спасателями из Нальчика и Терскола. Когда случается какая-то неприятность в горах, они могут попросить нас с пилотом слетать за людьми на вертолете. Спасатель подвешивается к вертолету на специальном тросе и таким образом может забрать с собой того, кто попал в беду.

Что нужно знать новичку перед тем, как идти в горы?

Во-первых, перед восхождением надо хорошо изучить маршрут. Во-вторых, следует понимать, с кем ты идешь, насколько ты можешь доверять этому человеку. В-третьих, надо знать, покрыт ли выбранный район сотовой связью. Если связи нет, я советую назвать близким срок, в который человек должен вернуться. Если, например, он поставил 7 часов вечера 1 июня, а уже 9 часов утра 2 июня — следует звонить спасателям. Если есть сотовая связь и случился несчастный случай, надо сразу звонить в МЧС по номеру 112.

Я советую обязательно зарегистрироваться в МЧС перед восхождением, а еще иметь хорошую страховку. Именно такую страховку, которая позволяет осуществлять поисково-спасательные работы. Не всегда спасатели могут добраться до пострадавших пешком. МЧС спасает людей бесплатно, но в случае страховки вас смогут забрать и на вертолете, и вы тоже не будете за это платить.

Денис Провалов

Бывали ли в вашей практике ложные вызовы?

Конечно. Люди вызывали машину или вертолет, говорили, что у них травмы, а когда мы приезжали на место, выяснялось, что на самом деле все у этих альпинистов хорошо. Этим, кстати, грешили иностранные альпинисты, которые всегда пытались сэкономить время, чтобы быстрее спуститься вниз.

Мы знаем, что на Эвересте до сих пор лежит много тел погибших, а много ли погибших на Эльбрусе?

Нет. На Эльбрусе спасателям легче снять человека с горы. Если маршрут простой, альпиниста спасатели несут на носилках или волокушах. Если сложный — перевозят на вертолете. Единственный раз, когда я видел тела погибших на Эльбрусе, — это когда мы несколько лет назад искали погибшего американца. Тогда мои друзья нашли 9 тел, которые лежали там годами. Как потом выяснилось, одно из них там лежало с 1990 года.

Сколько длилась ваша самая долгая спасательная операция?

Я хорошо знаю пещеру Крубера-Воронья в Абхазии, однажды спускался туда до самой нижней точки на глубину 2190 метров. К сожалению, в ходе одной из экспедиций, это было в августе 2003 года, у нас случился несчастный случай с моим товарищем на глубине 500 метров. И тогда нам пришлось организовать спасательные мероприятия,  чтобы извлечь его на поверхность. После долгой подготовки, которая продолжалась  около недели, мы начали поднимать из глубины пещеры носилки с пострадавшим. Это заняло 63 часа.

Пещера Крубера-Воронья



В пещере











А если говорить о вертолетных спасательных работах?

Как-то мы должны были спустить с горы Дыхтау одного пострадавшего и одного погибшего человека. Пострадавшего мы сняли в тот же день, когда получили сигнал бедствия, а вот до тела погибшего альпиниста мы не могли добраться две недели. Высота горы — больше 5 тысяч метров, для эвакуации нам нужны были определенные погодные условия. А когда мы их поймали, вся наша спасательная операция заняла считаные минуты.

Какой случай вам запомнился больше всего?

Прошлым летом мы с пилотом полетели за погибшим человеком. И когда я выпрыгнул из вертолета, наступил на собственный рюкзак. Он улетел от меня на два километра по склону и исчез в трещине. А в этом рюкзаке было все: планшет, телефон, куча дорогого снаряжения. Все это стоило больше миллиона рублей. Эти спасательные работы были для меня самыми дорогими в моей жизни.

А счастливые случаи были?

Конечно. Много случаев вспоминается. Как-то нам удалось снять живыми двух парней, которые остались на вершине Джангитау без снаряжения. Это были опытные альпинисты, хорошие ребята. Во время восхождения они заблудились в темноте, попали под камнепад, получили небольшие травмы. Но все закончилось хорошо, это были счастливые спасработы. Всегда хорошо, когда люди возвращаются живыми. Ты потом встречаешься с ними на каком-нибудь спортивном забеге или на тренировочных скалах, и они: «А ты помнишь нас?» И я отвечаю: «Конечно, помню». Это всегда приятно.

Беседовала Ирина Филиппова