Рекомендуй MAGOMA.RU и забери новенький Mercedes

Подробнее

«Патриарх», «Дом-Яйцо», «Наутилус» и памятник Петру Первому — Елизавета Лихачева о «капиталистическом романтизме» Юрия Лужкова

«Сноб» продолжает серию интервью о московской архитектуре с архитектурным экспертом издания — экс-директором Пушкинского музея Елизаветой Лихачевой. На этот раз говорим об удивительном мире «капиталистического романтизма» Юрия Лужкова.

Елизавета Лихачёва

За то время, что я готовился к сегодняшнему разговору, мне раз десять, если не больше, в разных статьях о лужковском стиле попалось словосочетание «архитектурный постмодернизм». Насколько правомерно называть эти… уникальные здания в разных частях Москвы «постмодернистскими»?

В отношении лужковской архитектуры так часто говорят, но это просто попытка оправдать безобразие, которое тогда творилось. Понимаете, постмодерн — это интеллектуальная игра. Новое крыло Национальной галереи в Лондоне, например, считается иконой постмодерна — и там видно, что архитектор четко себе представляет, что он делает. Это принципиально важный момент: постмодернистская интеллектуальная игра предусматривает, что и автор, и заказчик имеют какое-то представление об архитектуре: читали Палладио, может быть, или Витрувия, то есть по крайней мере знают, что такое «польза», «прочность» и «красота». 

Лужковская архитектура лучше всего описывается гениальным термином «капиталистический романтизм»: здесь мы имеем дело не с постмодернистами, а с «первыми русскими деньгами», с первым поколением послесоветской русской буржуазии, все представители которой выросли в «хрущобах», в типовых домах. Им захотелось сделать «красиво», но за границу еще никто особо не ездил, и получилась архитектура в стиле «дорвались». Всё, над чем принято иронизировать как над «цыганщиной»: золотые унитазы, потолки в сусальном золоте и так далее.

От первого капрома ощущение было такое: какие-то архитекторы от счастья, что у них теперь есть не только зеленая краска от советского ЖКХ, но и какие-то другие отделочные материалы, решили выплеснуть на фасад сразу всё, что смогли найти. С поздним капромом немного другая история. Есть, например, ЖК «Кунцево», построенный архитектором Кубасовым, такой дом с мостиком — вот он больше похож просто, извините, на сумасшествие. Видно, что был неплохой архитектор, а потом с ним что-то случилось — и он спроектировал этот дом. А потом его еще и построил.

У нас есть целый ряд заслуженных советских архитекторов, которые с наступлением 1990-х просто не справились с нахлынувшими возможностями и неожиданно для самих себя оказались частью безумного процесса под названием «лужковский стиль». Среди этих зданий есть и забавные примеры, которые можно было бы даже попытаться сохранить, если бы не одно «но»: строили всё это из грязи и палок. Больше 30-40 лет ни одно из этих зданий не простоит. Они уже начинают сыпаться. Очень скоро нас ждет «керамопад», когда вся эта облицовочная плитка полетит вниз с огромной скоростью. Сколько народу она при этом поубивает — хороший вопрос.

Давайте поговорим о главных «памятниках» этого стиля. Первым в голову приходит (и, видимо, хорошо, что не прилетает) «Наутилус».

Снаружи «Наутилус» выглядит намного лучше, чем внутри. Это как раз тот случай, когда в постмодерн действительно пытались поиграть. Другое дело, что внутри «Наутилуса» — просто ад, какой-то лабиринт. Такие здания очень плохо эксплуатируются. И это, кстати, проблема, скорее характерная для модернизма, брутализма, когда внутренняя структура здания спроектирована очень сложно. 

ТЦ «Наутилус» на Никольской улице, Москва

Почему капром, ориентированный на максимальное извлечение прибыли из каждого квадратного метра, получился таким неликвидным?

Советские архитекторы не умели проектировать коммерческие помещения. Сейчас более-менее научились, а тогда — совсем нет. Откуда советскому человеку знать, как должен быть устроен торговый центр? Поэтому «наляпали», что умели. А умели много маленьких комнаток, которые непонятно, как использовать, и лабиринт между ними. С жилыми комплексами то же самое: если вы зайдете даже в очень дорогой ЖК 1990-х годов типа «Алых парусов» в Строгино и оглядитесь — там всё через одно место.

Что отличает капром? Понятно, что это очень разные проекты, каждый по-своему…удачный, но вот огромное количество стекла — это же почерк?

Да, стекла очень много, причем разных оттенков. Мы говорим о Москве, но на самом деле это касается всей России: в Томске прямо перед зданием администрации стоит такой дом, весь в синем стекле. Я думаю, что это отголосок нашего советского представления об американском или лондонском «сити»: небоскребы же чаще всего стеклянные — и Манхэттен, и Лондон застраивались в основном в 1980-е годы. И ладно бы просто стекло, но мы же «пацаны нормальные», а нормальному пацану без «колонки» трудно: прямо на этом стекле появляются гипсовые капители, пилястры. Часто это производит уже анекдотичное впечатление: «так плохо, что даже хорошо». Это касается, например, знаменитых домов в Петербурге, где между двумя корпусами ЖК втиснута церковь (имеется в виду ЖК «Зенит» возле Удельной — Прим.ред.).

ЖК «Зенит», церковь Фёдора Ушакова

Еще я бы к капрому отнесла такое явление, которое Давид Ашотович Саркисян, директор Музея архитектуры, назвал «архитектура в старинном стиле»: это когда мы берем памятник, сносим его к чертовой матери, а на его месте строим что-то по мотивам, но с кучей ошибок. Моя самая любимая история — это галерея Шилова. Снесли дом Евграфа Тюрина, который был возможно, не шедевром, но по крайней мере подлинным памятником, и построили ее. Там много всяких ляпов: и крыльцо чугунное на столбиках, и балкончик смешной, и прекрасная надпись «галерея А. Шилова» — предполагающая, по-видимому, что есть еще галереи «Б.Шилова», «В.Шилова» и так далее. Надпись, как полагается, дешевая: раньше такие вешали на магазин, а сейчас даже в провинции на ларьке не встретишь. Но это не главное.

Главное — это статуи, которые стоят у входа. В XVIII веке появилась специальная книга «Символы и эмблемата», где перечислялись всевозможные предметы и объяснялось, что они означают. Условно, белый попугай — символ невинности. Видите девушку с попугаем на портрете — значит, девушка у нас «девушка», в смысле незамужняя. Ну и так далее. Со статуями то же самое: что это за статуи, как они стоят, в каком порядке — все это много говорило о хозяевах дома. Так вот, на фасаде галереи Шилова уже почти 30 лет стоят две статуи. Угадаете, какие?

Побоюсь.

Одна из них — вольная копия знаменитой статуи, которая когда-то называлась Афродита Книдская. Скульптор Пракситель придумал её для острова Кос, но жители острова Кос статую не забрали, поэтому она досталась людям с другого греческого острова, которые тоже считали, что Афродита родилась у них. Эта статуя считается первой греческой женской обнаженной статуей. Ну, мы понимаем: Венера, Афродита — богиня чувственной любви и красоты. С правой стороны от нее стоит тоже любопытный бог — Гермес, он же Меркурий, один из многочисленных мужей Афродиты. Вот только вместе их никогда не ставили. Догадываетесь, почему?

Потому что Гермес — покровитель торговли?

Да, потому что когда богиня чувственной любви и красоты стоит рядом с покровителем торговли получается что-то совсем неприличное, с пониженной социальной ответственностью. Это было бы уместно на публичном доме, но никак не на художественном музее. И это возвращает нас к началу разговора: о каком «архитектурном постмодернизме» здесь может идти речь? 

Постмодернистским высказыванием на эту тему, наверное, можно назвать появление скандинавского бога Тора в комиксах Marvel — и то, он там появился значительно раньше, чем эпоха постмодерна была объявлена. Или «Американских богов» Нила Геймана. А здесь я вижу, с одной стороны, неграмотность заказчика (грамотный заказчик такой проект бы не утвердил и уж точно не оплатил бы), а с другой — абсолютную безграмотность или, что еще страшнее, пофигизм проектировщика.

Здание галереи Александра Шилова

Среди самых знаменитых зданий капрома есть неплохие?

Объективно говоря, бизнес-центр «Оружейный» Посохина — неплохой проект, на который зачем-то поставили башенку сверху, хотя ее там не предполагалось. И об этом проекте сам Посохин говорил, что это «его». Все остальное он себе не приписывал, хотя бюро, которое он возглавлял («Моспроект-2» — Прим.ред.) много чего в Москве проектировало, включая, например, Храм Христа Спасителя.

А ХХС — это тоже постмодернизм? 

Это тоже фейк. Плохо сделанный к тому же: зданию 25 лет, а оно уже который год стоит в строительных лесах. И в современных реалиях с ним ничего не сделать.

То есть ХХС с нами навсегда?

Не думаю, что навсегда. Он столько просто не выстоит. И это вопрос не популярности православия в России, а качества строительства. Он очень плохо построен.

Следующий вопрос проспонсирован всей редакцией «Сноба», заседающей на «Красном октябре»: что будет с памятником Петру Первому?

Сложный вопрос. Я прекрасно помню, как стрелка выглядела до его появления, и мне без него нравилось больше. Петр Первый прекрасен в виде небольшой статуэтки, приблизительно полметра высотой. Подобная модель стоит (ну, по крайней мере стояла) в музее Пушкина на Пречистенке, и ничего так смотрится, нормально. Другой вопрос, что «вытянутый на масштаб» он превратился в какой-то полный ад. Я думаю, что Петр неизбежно уйдет: свезли же в «Музеон» однажды памятники советской эпохи, включая «Железного Феликса». Однажды появится и место, куда можно будет «свезти» Петра. Он просто настолько огромен, что сегодня с ним непонятно, что делать.

Памятник Петру I, Москва

Сам по себе этот памятник — ведь абсолютно безумный?

Главная проблема неплохого, в общем, скульптора Зураба Церетели состоит в том, что ему достались неограниченные бюджеты. Как только у него появились такие возможности, он начал лепить монстров. До тех пор он делал очень неплохие штуки. Видели его фонтан в Ульяновске перед мемориалом? Чудесная вещь в стиле испанского модерна, в стиле Гауди. И очень хорошо сделано. Его нужно привести в порядок и продолжать показывать. А Пётр — чудовище. Хотя здесь нужно спрашивать людей, которые моложе меня и которые этого места без этого чудовища не помнят. 

Петр был бы неплох, если бы к нему отнеслись с иронией. Подсветить его, закрасить чем-нибудь — и уже по-другому смотрелось бы. Не так серьезно.

Вы сказали важное слово: «ирония». Чем постмодерн отличается от капрома? Постмодерн ироничен. В капроме никакой иронии нет: всё сделано абсолютно всерьёз, с какой-то просто зубодробительной серьёзностью. От неё и тошнит.

В «Патриархе», по-моему, есть ирония. 

Может, самоирония? (смеется) 

Раньше был целый сайт, посвященный этому дому, сделанный каким-то энтузиастом, и там очень подробно исследовались статуи, которые стоят на крышах в этих римских тогах. Это портретные статуи Ткаченко, Кузьмина, Курочкина, Дубровского — всех главных архитекторов капрома. Меня в свое время очень веселила металлическая конструкция на крыше этого дома, воспроизводящая Башню Татлина. Поставить на тогда самый дорогой дом в Москве «Памятник III Интернационалу» — это, конечно, весело. Я могу поверить, что Ткаченко откровенно издевался над покупателями. 

Мне это напоминает коллаборацию Кунса и Louis Vuitton: была бы «классика», если бы не одно но — там поверх Моны Лизы золотыми буквами написано «да Винчи». Кунс таким образом издевается над потребителем, и у Ткаченко, мне кажется, была похожая мысль: подшутить над людьми, которые заплатили очень, очень большие деньги, чтобы жить в таком доме. Говорили, что даже Пугачеву туда не пустили (смеется).

Вид на ЖК «Патриарх» со стороны Ермолаевского переулка, Москва

Из «лужковских» зданий мне силуэтом очень нравится «Павелецкая плаза»: она как будто из Готэма — хотя пародирует, наверное, что-то сталинское.

Сталинское, конечно. В пояснительной записке к проекту так и было написано. Это тоже Посохин. И нормальное было бы здание, если бы не этот полированный гранит на стенах. Убираешь полированный гранит — получается, действительно, довольно приличное здание. При всем скептицизме, с которым обычно говорят о Посохине, он архитектор-то умелый, мастеровитый. Просто…помните, у Людвига Мис ван дер Роэ есть цитата «Бог в деталях»? В случае с «Павелецкой плазой» дело именно в этом. Достаточно было облицевать её нормальным гранитом, как дома на Тверской.

«Павелецкая Плаза»

Еще мне на самом деле нравится Ходынка. «Парус», который все знают как «Ухо», по-моему, вполне симпатичный. И вообще там мощный ансамбль.

Я соглашусь. Если говорить об ансамблевом решении, то, безусловно, Ходынка — один из удачных примеров капиталистического романтизма в Москве, потому что она по крайней мере рассматривается как единый квартал. Но опять же: это было бы правдой, если бы строительство вовремя остановилось. А оно не остановилось — и Ходынка начала обрастать бесконечным количеством уже абсолютно ненужных зданий, которые в результате весь «ансамбль» и испортили.

В мире есть примеры капрома — или это наше национальное изобретение? Я специально подумал об этом заранее: мне кажется, «Трамп-Плаза» — это оно.

Да, конечно, «Трамп-Плаза» — это безумие как раз в стиле капрома. Трамп сейчас ещё строит новый зал в Белом доме, и там все архитекторы Штатов просто в шоке были, когда проект опубликовали. И он явно тяготеет к классической архитектуре, как сам Трамп ее понимает, так что пересечений довольно много. Я бы еще назвала Бофилла — я уверена, что он был одним из источников вдохновения для капрома. Он ведь даже работал в России, у него были контракты, просто не построил ничего. Вот Бофилл, объективно говоря, очень соответствует тому, что называют «русский вкус».

Атлантик-Сити, вид на «Трамп-Плаза»

Ну и на «сладкое»: «Охотный ряд».

Благодаря «Охотному ряду» мы лишились двух памятников — гостиницы «Москва» и Манежа. Выкопав яму под «Охотный ряд», они, судя по всему, нарушили гидроизоляцию фундамента, в результате чего гостиница «Москва» просто сползла в эту яму. Сегодня это уже достаточно широко известный факт. Манеж, я думаю, сгорел по той же причине. Вообще, когда «Охотный ряд» строили, все были в ужасе. Мне иногда приходит идея все-таки написать мемуары, я ее пока отметаю, но первое предложение у меня уже есть: «Я родилась в то счастливое время, когда по Манежной площади ездили машины». 

Зачем вообще был нужен «Охотный ряд»?

Я думаю, из-за зимы. В 1990-е годы в Москве на улице зимой было делать нечего. Тверская тоже была не очень удачным местом для прогулок. Возможно, поэтому. 

Логика неясна. Сначала там велись «археологические раскопки» — всем сказали, что это археология, и главный архитектор города Москвы, ныне покойный, это прикрыл своим авторитетом. Потом раскопки плавно превратились в строительство этого безумия в полированном граните, которое сейчас, насколько я понимаю, существует только благодаря тому, что компания «Вкусно и точка» арендует значительные площади в этом комплексе и остается самой прибыльной его частью. С точки зрения архитектуры с этим комплексом всё ясно: он очень сильно устарел. А вот что с ним делать — непонятно. Не закапывать же? Хотя я бы подумала на эту тему.

У этого проекта вообще были защитники?

Да, сторонники этого строительства говорили, что Манежная площадь всегда была торговой. «Вот вы привыкли к тому, что там площадь, а ведь ее сделали плохие большевики! Теперь мы вернем торговлю под стены Кремля». Здесь можно было бы возразить, что Красная площадь вообще-то тоже была торговой, но с Красной площадью есть проблемки: без неё парады негде будет проводить. Это её и спасло. 

Вообще аргумент, конечно, дурацкий: в Москве все однажды было торговым — это торговая столица страны. А Манежка в ее нынешнем виде для меня — как бородавка: можно, конечно, ее и не замечать, но посмотришь случайно — и неприятно.

ТЦ «Охотный ряд»

Самый непонятный для меня проект — Царицыно. Его достроили… зачем?

А чего тут непонятного? Вы видели, сколько в Питере дворцов? Петергоф, Царское село. А у нас недострой. Как его приведешь в порядок? Это была красивая, романтическая руина. Но это же не дело: музей есть, а дворца нет. «Сейчас мы дворец быстренько сделаем!». Сделали, молодцы. Количество мата, которое я слышала в разные времена про это здание (и моего личного в том числе) невозможно подсчитать. Здесь мне даже сказать особо нечего: это просто очень плохо сделанная работа. Отвратительная, если совсем честно. И эксплуатируется дворец очень плохо.

Это же неисправимо?

Нет. Там очень много ошибок.  Достаточно сказать, что главный зал, где стоит статуя Екатерины, находится на первом этаже. Для XVIII века это невозможно. Если уж взялись достраивать, вы возьмите какие-то проекты XVIII века, ориентируйтесь на них. Вместо этого Царицыно превратили в какой-то Диснейлэнд, где стены подлинные (ну, относительно подлинные), а сам дворец — «обнять и плакать». И строительство Царицыно — это конкретно амбиции Юрия Михайловича Лужкова. Ничьи больше. 

Это вот конкретно он захотел. 

Большой Царицынский дворец

Мы продолжаем сегодня жить в «лужковской» парадигме? Чистого «капрома» в Москве, конечно, никто уже не строит, но те же торговые центры — до сих пор.

Торговые центры сейчас уже никто не строит. Назовите хотя бы один за последние пять лет.

«Павелецкая плаза», который подземный.

Это окончание лужковского строительства. Лужков выкопал перед Павелецкой яму, 20 лет эта яма стояла, и потом они все-таки решили там что-то построить. В 2012 году, когда Марат Шакирзянович Хуснуллин был вице-мэром, он вместе с другими сотрудниками мэрии пришел на экскурсию в Музей архитектуры. Я у него спросила: «Марат Шакирзянович, а можно закопать яму перед Павелецким вокзалом? Она там уже 10 лет». Хуснуллин ответил: «Закопаем!». Но закопать не получилось. 

В итоге они были вынуждены каким-то образом заканчивать это строительство, была куча архитектурных конкурсов, и как-то оно все-таки было завершено. Но нельзя сказать, что это современная архитектура Москвы и современный подход. Более того, они же попытались как-то облагородить этот торговый центр. Та яма, которая была выкопана, изначально выкапывалась только под парковку. По проекту там должен был появиться второй «Атриум». Первый «Атриум», я надеюсь, однажды тоже снесут. 

А могут?

Могут, он же убыточный. Я думаю, что ровно в тот момент, когда эксплуатационные расходы вырастут настолько, что аренда не покроет даже 70%, его начнут разбирать.

Когда я искал аргументы в защиту лужковского периода, мне напомнили о том, что дома серии П-44T тоже появились во второй половине 1990-х — и до сих пор многим нравятся, если выбирать между ними и остальными «серийниками». И в этом случае даже характерное оформление выглядит, по-моему, вполне удачно.

П-44 (без Т) — это серия, запущенная ещё в 1978 году, то есть ей 47 лет — моя ровесница. Это разработка Института гражданского строительства под руководством Иосифа Ловейко, который какое-то время был главным архитектором Москвы. Лужков просто пытался оживить рынок строительства в Москве недорогим жильем вместо хрущоб, которые объективно устарели, и обеспечить работу домостроительных комбинатов, потому что первые ЖК в Москве строились по индивидуальным проектам для богатых людей, а ДСК простаивали. То есть это был социальный проект. К разговору о том, что Юрий Михайлович сделал хорошего — по-моему, две вещи. Первое — он сохранил метрострой: если бы не его конкретное, адресное влияние, никакого метростроя в Москве бы не осталось, и Сергей Семенович сегодня не строил бы метро в таких темпах. Лужковские линии метро — это вообще интересная история, о них надо отдельно говорить, и в их оформлении участвовали неплохие художники: это касается Люблинской линии и еще нескольких станций на других линиях, типа…

…Славянского бульвара! Обожаю эту станцию.

Да, прекрасная вещь. Насколько ужасно все выглядело на поверхности, настолько неплохо оказалось под землей. Вторая вещь, за которую мы можем сказать Юрию Михайловичу «спасибо» — это спасение московского стройкомплекса. Это сейчас у каждого девелопера есть свои бетонные заводики, на которых они что-то отливают. В начале 1990-х такого не было, и мы рисковали потерять производственную базу. 

Своей первой реновацией, когда сносились первые хрущобы, а на их месте строились П-44, он все-таки позволил сохранить эту базу, на которой впоследствии развился московский стройкомплекс. Но еще раз повторюсь, что П-44 никакого отношения к Юрию Михайловичу не имеет. Разве что оформление фасадов в «Т» — это да, его.

«Дом-Яйцо» на улице Машкова, Москва

Последний вопрос: что из капрома вы бы снесли хоть завтра, а что — одно, самое ценное и репрезентативное — оставили бы? Оставлять обязательно.

«Атриум» — под снос. Хоть завтра, пожалуйста. Оставила бы «Дом-Яйцо». Его главный плюс — это размер. Архитектурно это абсолютно безумная вещь, но, если мы говорим о памятнике эпохи, то он все достоинства и недостатки отражает идеально.

Беседовал Егор Спесивцев