Рекомендуй MAGOMA.RU и забери новенький Mercedes

Подробнее

Ноябрьский хронограф: Пржевальский, Сац, Бабакин и их приоритеты

Какое из государств привенерилось первым? Был ли предшественник у Московского государственного академического детского музыкального театра? Что разведал наш главный в XIX столетии специалист по Центральной Азии? Отвечает «Свой».

Королёвская школа

60 лет назад, 16 ноября 1965 года, с космодрома Байконур был запущен беспилотный космический корабль «Венера-3» — автоматическая межпланетная станция, предназначенная для исследования далекой планеты. Ее поверхности удалось достичь спустя 3,5 месяца, 1 марта 1966-го.

О полетах на Венеру великий первооткрыватель космоса академик Сергей Королёв мечтал еще до Великой Отечественной, когда делал первые шаги в ракетостроении. Похожие мечты были и у других отцов-основателей мировой космонавтики — у Константина Циолковского, Валентина Глушко, Вернера фон Брауна...

Великий Ломоносов тоже изучал Венеру
Ближе всех к воплощению дерзких замыслов подошли советские ученые. Первые старты на пути к загадочной планете планировалось осуществить еще в июне 1959 года. Но у тогдашних ракет не хватало мощи для подобного прорыва. Станцию «Венера-1» запустили за два месяца до космического старта Юрия Гагарина. Она пролетела мимо, не выполнив намеченной программы, и тем не менее осталась в истории — как первый рукотворный аппарат, предназначенный для исследования планет.
И все-таки попытка приблизиться к Утренней звезде не была вовсе безуспешной, у наших ученых появился «сын ошибок трудных» — опыт. Кстати, многие тогда предполагали, что Венера покрыта океаном, поэтому первые аппараты представляли собой своеобразные амфибии. Затем оказалось, что она — самая засушливая планета, и воды на ней практически нет.



Достигла ее поверхности третья по счету советская автоматическая станция. 1 марта 1966 года аппарат «Венера-3», на борту которого находились металлический глобус Земли и вымпел с изображением герба СССР, выполнить мягкую посадку не смог, врезался в грунт и исчез с радаров, и тем не менее ознаменовал своим полетом историческое достижение — первый контакт земного объекта с иной планетой Солнечной системы. К тому времени выяснилось, что энергии от Солнца Венера получает в два раза больше, чем Земля. Секрет венерианской жары прост: его создает парниковый эффект, ведь атмосфера соседки почти на сто процентов состоит из углекислого газа.
Все космические дела в СССР долгие годы вел наш засекреченный гений, главный конструктор-ракетчик, академик Королёв, который во многом воплотил мечты Циолковского. Сергею Павловичу принадлежала идея создания автоматизированных станций для изучения других миров. Еще при жизни он доверил свой проект Георгию Бабакину, ученому, возглавлявшему Конструкторское бюро НПО имени С.А. Лавочкина. 


Георгий Бабакин. Фото: РИА Новости
Георгий Николаевич и его соратники в Химках (институт и по сей день располагается в этом подмосковном наукограде) не только создали уникальные космические аппараты, но и руководили их посадкой на Венеру, получали оттуда информацию, то есть полностью курировали и контролировали процесс. Над космической программой трудились годами, в три смены, практически без выходных.
Бабакина интересовали не только новые технологии и способы их применения на космических «беспилотниках». Он любил заглядывать в цех, где ему, старому связисту, необходимо было прощупать каждую деталь. Проектанты, сдувавшие с «изделия» каждую пылинку, нервничали: «Георгий Николаевич, вы бы полегче: не дай бог, сломаете что-то!». А тот обыкновенно отвечал: «Если я сломаю, то при входе аппарата в плотную атмосферу это все сразу развалится».
Созданная в 1970 году станция «Венера-7» состояла из двух отсеков, орбитального и спускаемого, а их общая масса составляла 1180 кг. Ученые снабдили свое детище приборами радиокомплекса, астроориентации, управления, терморегулирования, химическими источниками тока и электронным блоком радиационного дозиметра. От высоких температур защищала специально разработанная система теплоизоляции. Купол парашюта был изготовлен из термостойкой ткани, рассчитанной на работу при 530 градусах по Цельсию. На спускаемом аппарате установили приборы для измерения температуры и давления.


Фото: ТАСС

Перелет, как и предполагалось, занял 120 суток и прошел без нештатных ситуаций. Таковые начались при входе в атмосферу планеты. Вышел из строя телеметрический коммутатор, и передача сигнала оттуда оказалась затруднена. И все-таки историческая посадка состоялась. Парашют раскрылся на высоте около 55 км от поверхности. Увесистый 500-килограммовый аппарат удачно преодолел атмосферный слой негостеприимной сестры-соседки Земли и «привенерился».

 «Венера-3». Фото: Валентин Черединцев/ТАСС

Сигналы принимались в течение 53 минут, в том числе 23 минуты — непосредственно с поверхности, а затем прекратились. Для столь уникального эксперимента более двух десятков минут — совсем немало, за это время была получена бесценная информация о климате планеты. Освещенность на ней оказалась примерно такой же, как у нас в пасмурные дни. Благодаря данному факту ученые поняли, что на Венере можно проводить фото- и видеосъемку. Полученные сведения позволили в дальнейшем рассчитать значения давления и температуры на ее поверхности. Комплексное изучение наши ученые, естественно, продолжили.

Второй театр Наталии Ильиничны

60 лет назад, 21 ноября 1965 года, в столице СССР появился Московский государственный академический детский музыкальный театр имени Наталии Сац. День рождения нового очага культуры был ознаменован премьерой оперы Михаила Красева «Морозко».

Своей сцены это замечательное учреждение с ужасной аббревиатурой МГАДМТ поначалу не имело, а в собственный дом со скульптурой «Синей птицы» работы Вячеслава Клыкова оно вселилось только в 1979 году. 


Всякий пишущий об истоках создания этого детища Наталии Сац почти неизбежно сталкивается с некоторой «преемственно-хронологической» путаницей.
Еще в 1921 году Наталия Ильинична, будучи восемнадцатилетней (!), открыла и возглавила в Москве первый в мире театр для детей. Он просуществовал до начала 1990-х, и тем не менее именно его следует считать предшественником МГАДМТ.



Первенец в начале советской эпохи тоже ютился в тесных, совершенно не пригодных для больших спектаклей помещениях. Спустя полтора десятилетия обрел и новое, ко многому обязывающее название (Центральный детский театр), и огромный коллектив, и роскошный дворец на Театральной площади, превращенный фантазией художника Вадима Рындина в заветную территорию детского царства (точнее, республики). Уже во время первого сезона в штате ЦДТ значились 375 сотрудников, а также 28 музыкантов оркестра, громко и слаженно игравшего в каждом спектакле. Да, это была воплощенная мечта о самом первом в жизни человека театре, который, наверное, не менее важен, чем первая книга.
Государство и общество старались в ту пору следовать провозглашенному принципу «Жить стало лучше, жить стало веселее». «Наш Большой театр», — называли ЦДТ школьники. В прессе об этом писали в духе тогдашней патетики: «Партия и правительство предоставили Центральному детскому театру одно из лучших театральных зданий столицы с хорошо оборудованной сценой, с большим зрительным залом, с просторными фойе, в которых можно организовать для детей и прекрасное театральное зрелище, и веселый отдых».
Одной из первых постановок стала инсценировка только что вышедшей и сразу же завоевавшей симпатии детской аудитории сказки Алексея Толстого «Золотой ключик» (именно тогда деревянный человечек стал главным любимцем наших дошкольников). В финале спектакля персонажи открывали не кукольный театр, как в произведении советского графа, а Центральный детский. Сегодня трудно вообразить восторг маленьких зрителей, которым Буратино преподнес такой подарок. Прозвучавшие в ходе яркого, незабываемого представления песенки композитора Леонида Половинкина распевала вскоре вся Москва (а после появления радиопостановки — вся страна):
Был поленом,
Стал мальчишкой,
Обзавелся умной книжкой.
Это очень хорошо,
Даже очень хорошо...
В те годы критики чаще громили спектакли, нежели хвалили режиссеров и актеров, но о «Золотом ключике» писали с восторгом: «Наконец-то сцена детского театра заиграла всеми красками. На сцену вернулась настоящая фантастическая сказка — по ней соскучился детский театр. По ней соскучились и актеры, и режиссеры, и художники. А больше всех — дети. Но не только дети переживали радостные минуты на этом спектакле. И взрослые зрители следят за похождениями юного Буратино с таким увлечением, какое не всегда заметишь у них в другом театре».
Аншлаги для Центрального детского стали абсолютной нормой. В первые годы на многих стульях в зрительном зале сидели нередко по двое ребятишек (младшие школьники были тогда в большинстве своем худощавы).



Таким образом, в 1965 году Наталия Сац стала матерью-основательницей уже двух похожих (изначально) театров. Нынешний юбиляр МГАДМТ во многом продолжает традиции ЦДТ.


 

Фотографии предоставлены Театром Наталии Сац.

В научных и иных целях

155 лет назад, 29 ноября 1870 года, началось первое путешествие по Центральной Азии выдающегося русского ученого и во всех смыслах разведчика Николая Пржевальского.




Для широкой общественности — российской и зарубежной — все четыре проведенные им с 1870-го по 1885-й экспедиции имели научный характер, что также было правдой.
Первый поход состоялся на стыке Монголии, Китая и Тибета. Среди прочего, Пржевальский доказал, что пустыня Гоби — не плато, а холмистая ложбина, Наньшань — не хребет, а целая горная система. Он открыл нагорье Бэйшань, котловины Цайдам, три хребта в Куньлуне, семь больших озер.

Фото: Photoxpress    В результате второй экспедиции (1876–1877) были нанесены на карты горы Алтынтаг, впервые описаны таинственное озеро Лобнор (ныне высохшее) и питающие его реки Тарима и Кончедарья. Николай Пржевальский «отодвинул» более чем на 300 км к северу границу тибетского нагорья. После третьего похода, прошедшего в 1879–1880 годах, на карте появилось несколько хребтов Наньшаня, Куньлуня и Тибета, европейцы получили точные данные об озере Кукунор, о верховьях великих рек Хуанхэ и Янцзы.
«Громадные отвесные скалы, запирающие мрачные ущелья или увенчивающие собой вершины гор, также имеют много прелести в своей оригинальной дикости. Я часто останавливался в таких местах, садился на камень и прислушивался к окружающей меня тишине», — рассказывал великий путешественник в одной из книг.


Лошадь Пржевальского. Фото: РИА Новости 

В пустынях днем температура поднималась до 60 градусов, поэтому передвигались ночью. Колодцы часто были отравлены дунганами. Иногда, поднимаясь в горы, перетаскивали через обледеневшие перевалы яков и верблюдов. Дрова везли с собой.
На Тибетском нагорье, на высоте 3–4 км, отважные путники находились два с половиной месяца: «Стояли жестокие морозы, а топлива не было, и ночи проводили в юрте без огня. Постель состояла из одного войлока, постланного на мерзлую землю. Из-за холода и большой высоты, из-за сухости и разреженности воздуха заснуть не удавалось — только забыться. Но и в забытье мучило удушье, порождавшее тяжкие кошмары».


Отряды состояли только из добровольцев: три-четыре офицера, столько же солдат, переводчик, пять-шесть казаков из пограничной стражи. Если удавалось договориться, то на некоторых участках к ним присоединялись проводники. Впрочем, те порой намеренно вели русских долгими и тяжелыми путями. У каждого разведчика было по винтовке или штуцеру и по два револьвера. Их нередко приходилось пускать в ход. «Здесь можно проникнуть... с деньгами в кармане, со штуцером в одной руке и с ногайкой в другой... — писал Пржевальский и добавлял: — Лучший паспорт для Китая — это умение быстро и метко стрелять». С оружием не расставались даже во время сна — шансы погибнуть не своей смертью были крайне высоки. Одна из наиболее опасных стычек произошла во время похода 1883–1885 годов, когда на русский отряд напали около 300 всадников-тангутов. «Словно туча, неслась на нас эта орда, дикая, кровожадная, а впереди своего бивуака молча, с прицеленными винтовками, стояла наша маленькая кучка — 14 человек, для которых теперь не было иного исхода, как смерть или победа», — описывал Пржевальский.
Между экспедициями он работал над своими замечательными книгами, которые переводились на разные языки, выступал с научных трибун, принимал награды, военные повышения, почести от государства и коллег со всего света. Его числили в ряду самых выдающихся путешественников мировой истории.

 
Николай Михайлович не желал почивать на лаврах, в городах ему было невыносимо скучно. Во время четвертой экспедиции отряд не пустили в Лхасу, куда Пржевальский давно мечтал попасть. Буддисты подумали, что русские хотят похитить Далай-ламу. А в наших столичных газетах тогда писали, что великий путешественник в плену и его надо выручать.
В тот раз все завершилось благополучно. Однако пятая экспедиция в 1888-м, едва начавшись, стала трагической. У поселка Каракол, что в нынешней Киргизии, Николай Пржевальский заболел брюшным тифом: утолил жажду сырой водой, хотя сам же строжайше запрещал товарищам подобное...

 
Его посмертная слава оказалась с «зигзагами». В 1889 году по указу Александра III Каракол переименовали в Пржевальск. В 1922-м большевики-интернационалисты решили стереть с карты имя «царского сатрапа», вернули старое. В 1939-м в честь столетия путешественника Сталин опять назвал городок Пржевальском. После распада СССР независимая Киргизия снова избавилась от «русско-имперского» топонима.
Итог собственной жизни Николай Михайлович подвел заранее. По окончании четвертой экспедиции он построил отряд на русской границе и зачитал один из последних своих приказов:
«Мы пускались в глубь азиатских пустынь, имея с собой лишь одного союзника — отвагу; все остальное стояло против нас: и природа, и люди... Мы жили два года как дикари, под открытым небом, в палатках или юртах, и переносили то 40-градусные морозы, то еще большие жары, то ужасные бури пустыни. Но ни трудности дикой природы пустыни, ни препоны со стороны враждебно настроенного населения — ничто не могло остановить нас. Мы выполнили свою задачу до конца — прошли и исследовали те местности Центральной Азии, в большей части которых еще не ступала нога европейца. Честь и слава вам, товарищи! О ваших подвигах поведаю всему свету. Теперь же обнимаю каждого из вас и благодарю за службу верную от имени науки, которой мы служили, и от имени Родины, которую мы прославили».